На радостную новость «Милый, я беременна!» каждая женщина хочет услышать от своего мужчины: «Ах, как чудесно, дорогая! Я люблю тебя!» Затем обязательно должны последовать нежные объятия, ласковые взгляды, роскошные букеты. Исполнение всякой прихоти будущей мамы. Совместная покупка микроскопических ползунков, пустышек и остального. Когда я вижу похожую сцену в кинофильме, немедленно вспоминаю две свои беременности. Особенно те моменты, когда я сообщала мужу, что он скоро станет отцом. Наше кино было другим.
Я долго не могла сообразить, почему мой муж, во всех своих проявлениях надежный и добрый человек, так нервозно реагирует на новости о предстоящем пополнении. Отчего мне оба раза вначале приходилось обижаться на него, жалеть себя, плакать и ссориться? А цветы, благодарные поцелуи и совместная радость, «как в кино», приходили позже. Почему? Что не так с ним? Или со мной? Или с нами обоими? Сто раз задавала себе этот вопрос, прокручивая в памяти незабываемые моменты.
Один сценарий
Первая беременность. Она хоть и была запланированной и долгожданной, все равно наступила внезапно. Заветные две полоски муж воспринял с удивлением, за которым скрывался страх. Я его сразу почувствовала и потребовала объяснений. Слова про экономический кризис, нашу ипотеку, неминуемое уменьшение доходов семьи из-за моей потерянной зарплаты будто разбивались о невидимый щит, выстроенный вокруг моего пока ещё плоского живота. Я не желала все это слушать, раскричалась и убежала в слезах, решив, что муж просто не рад будущему ребенку.
Вторая беременность. Тоже запланированная и вновь неожиданная. Здесь кино приобрело остросюжетность, потому что врачи ошибочно сообщали сначала о тройне, а потом о двойне! Про тройню я мужу даже не говорила. А про двойняшек сказать пришлось. И пусть позже врачебная ошибка подтвердилась, и выяснилось, что малыш у нас будет один, я снова испытала не самые вдохновляющие минуты в жизни. Ипотека уже не довлела над нами, зато, с учетом двойни, остро встал вопрос о расширении жилья. А значит, вновь ипотека. Не муж меня убеждал, что все будет хорошо, а я его. Не он подставлял мне плечо поддержки, а я ему. Это был День святого Валентина, между прочим, а мы ругались так, будто решили разжечь третью мировую. Коронным аккордом того вечера стало мое отступление с подмостков в спальню, где я драматически рыдала, преисполненная жалости к себе.
